Представления о труде и конкретная культурно-историческая эпоха: связь и взаимовлияние

• Мифологическое знание как разновидность модельных представлений о психической регуляции труда.

Как отмечают историки и этнографы, “…магический танец оказывается средством общественного воспитания всех участников – воспитания физического, профессионального и эстетического”; сами орудия труда придавали человеку “особую силу”, власть над природой, поэтому они часто выступают как “фетиши”, обладающие “сверхъестественными силами”; многие божества древних так или иначе связаны с трудовой деятельностью (богиня виноградарства, земледелия; божества, покровительствующие войнам, мореходам, купцам… – у разных народов свои божества). (В современном производстве также по-своему “мифологизируется” каждое новое средство труда. Например, появление компьютерной техники породило множество надежд и иллюзий относительно всесилия ЭВМ.)

• Отражение психологических знаний о труде в сказках, легендах, заговорах, обрядах: образы Марьи-искусницы, Василисы-Прекрасной, Иванушки (ухаживающим за Коньком-Горбунком).

Интересно,как отмечал В.Я. Пропп, что “чаще всего колдовские обряды инициации – посвящение юношей в охотники – это не только проверка их “готовности” к труду, но и приобщение к мифологическому обряду – главному таинству племени” (стоит отметить, что, многие предания старики племени хранили от непосвященных под запретом). Вместе с коллективными обрядовыми формами важную роль играли индивидуальные формы (заговоры, обереги) как “элементы словесного сопровождения языческого заклинательного, магического обряда”: характерно – обязательность выполнения всех элементов процедуры (похоже на технологическую карту в современном производстве).

Смысл всего этого – воспитать уважение к труду, в связи с чем Е.А. Климов отмечает: “Честь тому, кто изобретет хороший психологический (психорегулятивный) эквивалент производственным мифам, обрядам, оберегам и т.д.” . Хотя реально такие “эквиваленты” существуют и сейчас (например, известный “психотерапевтический миф” существует не только для клиентов, но и для самих психотерапевтов; в каждой социально-профессиональной “группе-тусовке” существуют свои мифы и обряды, повышающие степень профессионального самосознания участников этих групп и т.п.).

• Изобразительные средства фиксации представлений о труде – это, например, изображения животных (объектов охоты), сцен самой охоты.

Передача успешного “опыта” другим поколениям, выступающие в качестве своеобразных инструкций) и т.п.

• Песня и ритм – как средство управления функциональным состоянием человека в труде.

В этой связи известный историк и этнограф К. Бюхер в своей книге “Работа и ритм” писал, что само содержание песен часто имело второстепенную роль, главное – это ритм песни. Заметим, что и сейчас ритм рассматривается как важное условие создания особого настроения как в производственной деятельности, так и вне ее. Ритм особо важен при выполнении коллективных трудовых действий. При этом сами песни часто являются средством управления своим состоянием и поддержанием самого настроя на работу. И лишь постепенно песни и танцы приобретали самостоятельное значение (эстетическое, социальное).

• Психологическое знание о труде в народных пословицах и поговорках соотносится со многими собственно психическими регуляторами трудовой деятельности.

В частности:

• Утверждение обязательности труда выражается в следующих пословицах: “Масло само не родится”, “С разговоров сыт не будешь”;
• Этические аспекты труда – “Трутни – горазды на плутни” (т.е. негодяи – люди достаточно неглупые…), “Праздность – мать пороков”;
• Важность труда в жизни человека (даже по сравнению с верой в Бога) – “На Бога уповай, а без дела не бывай”;
• Осуждение низкопроизводительного труда – “Три дня молол, а в полтора съел”, “Пошел черных кобелей набело перемывать”;
• Ценность именно общественно полезного (а не любого!) труда как основы здоровой жизни – “Кто много лежит, у того и бок болит”;
• Идея индивидуального стиля деятельности – “Мастер – мастеру не указ”;
• Идея возрастных ограничений в ходе профессионального обучения – “Старого учить, что мертвого лечить”;
• Некоторые идеи самого профессионального обучения – “Учи других, и сам поймешь”, “Мудрено тому учить, чего сами не знаем”.

Е.А. Климов и О.Г. Носкова выделяют также психологические регуляторы труда в памятниках материально-производственной культуры и письменности. В частности показано, что в работах видных политических и общественных деятелей ХI – ХIХ вв. (Петр I, В.Н. Татищев. М.Ю. Ломоносов и др.) тема труда тесно связана с социально-экономическими преобразованиями.

Например, в работах М.Ю. Ломоносова выделяются моменты, связанные с вопросами:

• построения эмоционально насыщенных образов-целей, смыслов труда и его стимулирования (это и труд для “умножения счастья человечества”, и “увеселение, удовольствие от нахождения истины”, “труды предпринимаются не для получения выгоды, но ради науки” – это о труде ученого в лаборатории – сравним с современным пониманием труда ученого);
• волевой саморегуляции труда (трудящемуся как бы “доверяется” “произволение” и “рассуждение”, т.е. ответственность, способность регулировать свои действия);
• проектирования средств и условий труда с учетом психологических особенностей людей (предлагая новый способ “находить полуденную линию”, он пишет: “Обыкновенный способ требует раздвоения внимания наблюдателя…, а наш не требует часов, не отвлекает внимания…”;
• проектирования больших систем с учетом психологических особенностей труда (например, его проекты “исправления” Академии наук, где фактически он говорит о ней как о “системе”, где важную роль играют конкретные люди);
• оптимизации межлюдских отношений (в заметках об “исправлении” Академии наук он пишет: “ошибки замечать не многого стоит; дать нечто лучшее – вот что приличествует достойному человеку”).

Следует особо отметить роль религии в формировании отношения людей к труду, в частности, влияние идей Реформации на представления о труде. Многие авторы считают, что современная европейско-американская культура во многом основывается на идеях Реформации (протестантской этики).

Например, Л.Г. Ионин отмечает: “Если католицизм отнимал у человека мотивацию на успех в мирской жизни и переносил все надежды и упования на жизнь в церкви, то кальвинизм как бы соединил одно и другое (именно мирская жизнь становится священной)… Для протестантизма молитвы, сложные ритуалы, разветвленная догматика – все это оказывается излишним; происходит “расколдовывание” мира, освобождение его от магии и суеверий; мир становится проще, прямее, рациональнее”.

Еще М. Вебер в своей знаменитой работе “Протестантская этика и дух капитализма” отмечал, что с развитием капиталистических отношений и идей реформации работник все больше ощущает свою роль не как отчужденную по отношению к собственной личности, извне навязанную профессиональную категорию, а как “призвание сверху”, от Бога, и ее, этой роли, максимально усердное исполнение рассматривает как священный долг”.

Интересно, что в немецком языке слово Beruf – это и долг, и призвание, и профессия. Главная идея капитализма, как считает М. Вебер, – это представления о профессиональном долге (Berufspflicht). Идеал Америки – “кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого рассматривать приумножение своего капитала как самоцель”, – этим определяется весь уклад жизни современного “цивилизованного” человека. “Зарабатывание денег – мой долг, – пишет М. Вебер, – в этом – моя добродетель и источник моей гордости и уважения ко мне со стороны граждан”.

М. Вебер отмечал также, что “один из конституционных моментов современного капиталистического духа, и не только его, но и всей современной культуры – это рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания, возникающее из самого духа христианской аскезы”.

Таким образом, само представление о труде и отношение к трудовой деятельности во многом зависит от конкретной культурно-исторической эпохи. Но в неменьшей степени и само это отношение, отражаемое в сознании людей, формирует эпоху.